Пишу, как живу - живу, как пишу...

   В радиусе нескольких километров – ни души, только тишина и я. Уже сумерки. Я где-то между Уральским хребтом и причалом пророка Ноя. Напортив, в километрах трех, вот уже год светится наша «железная елка». У неё бесперебойное питание, огромные разме-ры, масса обслуги и куча охраны. Я уже видел её на расстоянии, но ещё ни разу с этой точки. Она своими размерами чудовищно красиво разрушает бесконечный горизонт. Внизу ленивая, мутная река, долина которой дышит тишиной и безмятежностью.

   А когда-то по её берегам лилась кровь. Уже канувшие в лету племена сходились здесь в смертельной схватке. Кое-где даже сохранились надгробные камни с иноязычными сим-волами. Но самое интересное все ж впереди.

   Там, на противоположной стороне впадины, огромный дом. Этот дом с первого взгляда привлек мое внимание. Мне казалось, что это брошенный замок, где дряхлый привратник, ворча и скрипя всеми своими 200 костями скелета, стряхивает пыль с портретов бывших хозяев. В приведения почему-то мне не хотелось верить. На несколько десятков метров вокруг дома огромные и густые заросли кустарника, часто слышится лай собак.

   Кто-то из ребят попытался перейти реку и приблизиться к дому, но мало они продвинулись, где-то в кустах нарвавшись на собак, пришлось отступать. Потом полушепотом рассказывалось о сумасшедшей девушке лет 17-18. Я сразу предположил, что это дочь привратника, которого бросила красавица жена, оставив малютку на руках. Но в итоге всё оказалось банально просто.

   Этот дом ещё пару десятков лет назад служил ночлегом для всех оставшихся на дороге водителей сельхозмашин, чем-то вроде гостиницы. К тому же за домом оказалась небольшая кошара, куда могли загнать овец остановившиеся при перегоне скота с кутанов чабаны. А девушка и впрямь была, и, говорят, была она больна, но привратника никакого не было. Жила лишь бабушка этой девушки – одинокая, не менее ворчливая, чем «мой привратник», старушка.

лето, 2004 г.