Пишу, как живу - живу, как пишу...

   Осознание утром, что крылья промокли, и ты не можешь взлететь, не самое страшное…

   Одев цивильный костюм, затянув потуже свой «ошейник», выкурив не первую с утра сигарету, напоследок встаешь перед зеркалом и аккуратно надеваешь свою маску (с мимикой, кстати, Оливера Кана). Осторожно, не торопясь, так, чтобы края плотно приложились к коже, слились с ней в единое целое. Потом идешь в-о-о-о-н по той узкой улочке внизу…

   Песок, проходя сквозь пальцы, почему-то напоминает отсыревшие семечки из кармана папиного пальто, а море – воду, в которой только что мать постирала твои первые джинсы. Ужас не в том, что глаза болят, глядя на море из-за того, что ты стесняешься носить очки, а в том, что обожаешь море зимой, ненавидишь летом, а весной просто любишь, как и всё этой порой – болезненно и безнадежно. А крылья? Крылья высохнут, ведь не скоро я решусь на такой же полет – улететь на сотни километров, чтоб на сутки быть свободным и ощущать, как «сет проходить сквозь меня»…

   Парадокс в том, что когда-то мы разлетелись в разные стороны потому, что ей было важнее учёба, карьера, а я не хотел её понимать. Ныне мне самому всё это стало важнее…

   Запах её волос, лицо с полуоткрытыми глазами, отданное на растерзание легкому ветру, мои слова с титрами на песке – всё это не перманентно для жизни. А для памяти?

   Сидя на холме рядом с ней и улыбаясь затылком заходящему солнцу, я глядел на холмы и деревья внизу и вспоминал далекий вечер, когда, впервые взлетев над облаками, я онемел от счастья. На самом деле странный туман, пронизывающий всё твое тело, через три часа истоптанных ботинок не что иное, как огромная масса облаков, волнообразно плывущих под тобой. Интересно, когда Икар пикировал на Крит, было ли там облачно, успел ли он понять, что счастье не в самом полете, а в осознании того, что облака уже внизу, а над тобой уже ничего – только море неба?

   …А я сидел на холме (не задавая никому глупых вопросов) и думал о завтрашнем полете, потому что понимал, что он мне необходим. Один день свободного полета, тяжелое утро, холодное море и мокрые крылья, а завтра…

   А завтра будет пошло ослепительный солнечный день, сухой костюм и тугой «ошейник». Будем считать, что осуществилась очередная мечта из детства – в конце концов, всё мы мечтали стать врачами, учителями, шпионами…

Лето, 2004 г.